Круги фей [сказки и легенды германских народов о великанах, гномах, феях, водяных и домовых] - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

всех парней, которые поставили для меня майские шесты. Видишь, как твой возвышается над всеми остальными? Сеппи, добрый малый, принес мне букет альпийских роз и ленту, чтобы я могла надеть их ради тебя.

Аннели видит майское древо, поставленное Гансом

Она с улыбкой указала на свою белокурую голову, украшенную небесно-голубой лентой, и на букет, висевший у нее на груди. Ганс взглянул на нее с восторгом и еще крепче сжал ее руку, потому что процессия уже подошла к ферме, и молодые люди, поставившие в честь Аннели майские шесты, отделились от остальных и встали перед ней, чтобы она могла выбрать одного из них в качестве партнера для танцев. Но как велико было изумление и зависть всех, когда они увидели, что предпочтение было отдано прежнему козьему пастуху, и хотя они вынуждены были признать выбор девушки, все же бедный Ганс приобрел с этого момента множество злейших врагов. Но он не думал об этом и не боялся; он вывел «жемчужину», которая предпочла его, за ворота, и лицо его сияло от радостного волнения, когда он присоединился к процессии и повел свою прекрасную партнершу к липам, возле которых должен был состояться танец.

Ганс всегда считал себя счастливым человеком, но теперь, когда он вел прелестную Аннели в веселом танце под зелеными липами, ему казалось, что он никогда прежде не знал, что такое настоящее счастье, и всю свою прошлую жизнь он считал теперь за ничто. Но в этой жизни вечное счастье невозможно, и чем она чище, тем она короче. Аннели с нежностью смотрела на него и прошептала, что не будет танцевать в эту ночь ни с кем, кроме него. Тихие слова девушки достигли ушей Назерля, сына богатого соседа; гнев и зависть вспыхнули в его душе.

— Аннели, ты должна один раз потанцевать со мной, — сказал он, подходя к ней, но его просьба прозвучала скорее как повеление.

— Ты знаешь, Назерль, — ответила девушка, — что мой партнер — Ганс; ты должен спросить его согласия. — Ганс как раз принес кружку, чтобы предложить Аннели немного освежиться.

— Послушай, козленок, — надменно обратился сын богатого фермера к бедному сеннеру, — теперь я буду танцевать с Аннели. — И он схватил ее за руку.

Ганс был миролюбивым человеком, а то, что Аннели выбрала его, не заставило его задрать нос, но этой насмешки он вытерпеть не смог.

— Отпусти ее руку, Назерль, — тихо сказал он, дрожащим голосом. — Она не хочет танцевать с тобой.

— Вот как? Может, она хочет танцевать с тобой, нищий? Ну, так получи то, что заслужил! — крикнул Назерль и ударил Ганса в лицо кулаком.

Аннели вскрикнула, бедный Ганс потерял над собой контроль; не раздумывая, он швырнул кружку в лицо своему обидчику, и Назерль с громким стоном упал на землю, бледный и окровавленный. Новый крик, крик ужаса, сорвался с губ Аннели, но не из-за упавшего Назерля, а из-за Ганса, чей необдуманный поступок непременно должен был навлечь на него беду.

Музыка смолкла, все поспешили к неподвижной фигуре, растянувшейся на траве, чтобы предложить помощь, а Ганс стоял рядом, безмолвный, сам удивленный своим безумным поступком.

Затем он почувствовал, что его схватили за руку, и нежный голос Аннели прошептал ему на ухо: «Беги, беги, дорогой Ганс, сейчас же, потому что минутная задержка может оказаться для тебя роковой».

Ганс все еще колебался; она схватила его за руку и незаметно для остальных отвела в сторону, на некоторое расстояние от лип, скрывших их от толпы. Ганс по-прежнему выглядел ошеломленным.

— Ганс, — сказала она еще более серьезно, положив свою маленькую ручку ему на плечо, — Ганс, послушай меня и последуй моему совету. Беги так быстро, как только можешь, ибо все, все против тебя, потому что я предпочла тебя им. Беги и спрячься где-нибудь, пока шум не утихнет, и Назерль не поправится.

— Ах, Аннели, — вздрогнув, ответил Ганс, — он умер! Разве ты не видела, как он лежал, бледный и неподвижный?

— Тогда тебе тем более нужно бежать, — решительно сказала девушка. — Слышишь, они идут сюда? Беги же, беги! — с тревогой сказала она.

— Прощай, Аннели. Не сердись на меня, и никогда не забывай о бедном Гансе, — и он печально посмотрел на нее.

— Никогда, Ганс, никогда, — сказала она твердым голосом, ибо случившееся за последние нескольких минут пробудило в ней уверенность в себе. — Когда-нибудь ты вернешься, оправданный, и мы будем счастливы. А теперь, беги. Они ищут тебя.

Он наклонился и запечатлел поцелуй на ее сладких губах.

— Прощай, прощай, моя Аннели, — прошептал он, а затем повернулся и побежал, как загнанная серна. На тропинке, по которой он спешил, было темно, но еще темнее было в его душе. Недолгое счастье, которому он с такой готовностью открыл свое сердце, исчезло, и, может быть, никогда не вернется; даже мысль о любви к нему Аннели, о которой она сказала так просто и так откровенно, не могла рассеять этого мрака.

Если Назерль мертв, значит, он — убийца и останется таковым на всю свою оставшуюся жизнь, вне зависимости от наказания и покаяния. Он вздрогнул и, дрожа всем телом, поспешил по той самой тропинке, по которой несколько часов тому назад спускался в радостном ожидании, когда сердце его было полно смутных, но сладостных надежд.

Как все изменилось за такое короткое время!

Луна, прежде сиявшая почти золотым светом дня, теперь казалась такой же бледной, как лицо Назерля; ночной ветер издавал стоны в кронах деревьев, подобные вздохам умирающего, а музыка ледяного потока звучала, словно раскаты грома. Ганс мчался вперед с отчаянием в сердце. Впереди лежало ночное пастбище. Лунные лучи падали на него, высвечивая спящих животных. Он еще крепче сжал губы при мысли, что должен проститься и со стадом, которое стало ему так дорого.

Вскоре он уже стоял возле дома сеннера. Он посмотрел в окно. Все было спокойно, как обычно. Кровать была еще пуста, и старика за столом не было, но Сеппи переворачивал оладьи и насвистывал веселую мелодию.

— Сеппи, Сеппи! — крикнул снаружи бедный Ганс, постучав дрожащим пальцем по стеклу.

Сеппи удивленно повернул голову и, увидев стоящего в лунном свете Ганса, подошел к окну и отодвинул засов.

— В чем дело, Ганс? Что-нибудь случилось? — поспешно спросил он.

— Увы, да, — вздохнул Ганс и торопливо рассказал другу о постигшем его несчастье.

— Вот наглец! — сердито воскликнул Сеппи. — Можешь быть уверен, что твоя кружка не причинила ему никакого вреда, а что касается его смерти, то ты знаешь, Ганс: «сорняки не умирают».